Огонь электрокамина мил тому, кто не грелся у костра.
"Паша, нужно
жить так, будто сегодняшний день - последний день твоей жизни!" Да-да, это
очень умно, думал я. Я даже пытался следовать этой доктрине. Только потом я
понял, сто такой образ жизни приводил к катастрофической, стопроцентной
потере времени. Этот способ общеизвестен. Он называется - суета.
Нет, надо жить так, будто у тебя впереди вечность. Надо затевать великие,
долговременные дела. Ничтожество суеты, материальных приобретений и потерь,
обсуждений того, что существует независимо от обсуждений, леность головного
мозга, отвыкшего от интеллектуальной гимнастики, - все это удлиняет тяжесть
жизни, растягивает ее унылую протяженность. Жизнь легка у тем, кто живет
тяжестью больших начинаний.
Барабаш потянул ногу и теперь поднимался. к кафе, где пересекались
трассы канатных дорог, только для того, чтобы подозрительно высмотреть,
где и с кем катается Галя Куканова. Иногда с палубы кафе он кричал ей:
"Галина Николаевна, я тут прекрасно вижу, как вы кокетничаете!" На что Галя
с милой провинциальностью отвечала: "Не может быть! Неужели у вас такое
хорошее зрение?" Бревно, совершенно переставший кататься и все дни
просиживавший с толстенной записной книжкой, куда он, корча невероятные
гримасы, вписывал какие-то формулы и схемы, мрачновато заметил Барабашу: "Вы
знаете лучшее средство от импотенции?" "Не нуждаюсь в подобным рецептах!" -
запальчиво воскликнул Барабаш, "Зря, - сказал Бревно, - на всякий случай
надо бы знать". И замолчал. Простодушный Барабаш заерзал, любопытство взяло
верх, и он все-таки спросил: "Что-нибудь вроде иглоукалывання?" "Пантокрин
из собственных рогов", - сказал Бревно, не поднимая головы от записной
книжки. "Очень, очень остроумно!" - сказал Барабаш и, обидевшись, отошел.
Елена Владимировна пожалела Барабаша. "Сережа, - сказала она, - вы
хватаете грубыми пальцами тонкие предметы! Полюбить в сорок лет - об этом
можно только мечтать". "Наоборот, - ответил Бревно, - я спасаю его. Нет
ничего печальнее сбывшейся мечты".